Бойченко Сергей Максимович - председатель Совета ветеранов прокуратуры Амурской области

ЭХО   СМУТНОГО   ВРЕМЕНИ

Я почему не боялся идти при необходимости вразрез с мнениями сильных мира сего: как высоких чиновников, так и тех, кто рангом поменьше, - за моей спиной был закон. Жить по закону для меня – превыше всего. Впитал с молоком матери, так был воспитан родителями: человек должен жить по закону. И точка. И когда мне так или иначе – намеком ли, исподволь, вскользь или напрямую рекомендовали закрыть глаза на то или иное нарушение – во мне всё восставало. Помните в известном фильме Жеглов сказал: «Вор должен сидеть в тюрьме!». Вот этот принцип в своей работе я и исповедовал. И дело касалось не только уголовных преступлений, это касалось любых поползновений против личности, против моральных принципов, против государственного права.

Как небольшой пример, могу привести события, уже немного тронутые мхом. Хотя у многих они сохранились в памяти.

Август 1991-го, смута, в стране разброд и шатание, а тут по телевизору народная любовь: балет «Лебединое озеро». И пока балерины ножками своими па выделывают, пока все ошарашенно думают, что последует за действиями ГКЧП, в антрактах балета, показываемого на экране, ярые сторонники демократических перемен открыто заявляют свои права на, скажу так, право на всё.

Утром раскрываю газету «Зейские огни», а там постановление ГКЧП, что власть переходит в руки этого Комитета, и что нужно подчиняться только его Указам.

А ниже, на этой же странице, Указ Президента Ельцина, что самая высшая власть в стране – это он, и что органы прокуратуры должны привлекать к уголовной ответственности всех, кто будет прямо или косвенно выполнять указы ГКЧП, и все, кто не соблюдает Указов Президента, подлежат уголовному преследованию!

Понятно, что значит «косвенно» - значит, за мысли надо привлекать?!

Звоню в редакцию, разговариваю с ответственным секретарем. Нигде же этих документов нет, в тут вдруг в Амурской области, в небольшой газете «Зейские огни» такая категоричная информация. Мне интересно, почему редактор газеты, а она в то время была и членом бюро горкома КПСС, и депутатом городского Совета народных депутатов, и членом комитета по гласности, и членом т.н. Малого Совета, в общем, почему она очень активна была. И, прямо скажу, кровь многим тогда попортила. Ярлыков всем успела понавешать.

Спрашиваю у того, с кем разговаривал, не как прокурор, а просто как читатель, мол откуда тексты, можно ли им доверять, по какому каналу пришли – ведь, согласитесь, такие вещи должны быть строго документированы, прийти только курьерской почтой по правительственным каналам. Ответсек толком ничего ответить не может, лепечет что-то насчет того, что тексты пришли по факсу от Альберта Кривченко. Тот в ту пору был народным депутатом СССР, ярым сторонником демократических преобразований.

А мне в это время в прокуратуру из разных мест звонят – сами же понимаете, началась самая натуральная анархия!

Люди в полнейшей дезориентации: кого слушать, кому верить, чьи указания воспринимать. Попутно отмечу, что к так называемым демократам в мгновенье ока прилипли всякие сутяжники, любители половить рыбку в мутной воде и прочая нечисть. В общем, кто во что горазд, кто за Ленина, кто за Ельцина, как говорится.

Я всем коротко отвечаю: поступайте строго по закону. А кто будет нарушать законы, которые никто не отменял – буду привлекать к ответственности.

Звонит мне Первый секретарь горкома КПСС Бондарь и говорит:

- Сергей Максимович, меня и председателя горисполкома Ярославцева арестовали.

- Как арестовали? Почему?

- Не знаем. Вот у дверей сидит автоматчик, не выпускает.

Я – горком. Взял табельное оружие, время-то тревожное. Вижу – точно, у дверей Первого секретаря горкома сидит милиционер, в руках короткоствольный автомат, все как в плохом фильме. Говорю ему, мне нужно встретиться с секретарем горкома. Отвечает, что не положено, у него приказ.

- Чей приказ? – Спрашиваю

- Начальника отдела милиции.

Показываю ему удостоверение, разъясняю, что я прокурор города и не подчиняюсь приказам начальника горотдела милиции, зато со своей стороны, имею право привлечь и самого начальника, и его, временного охранника, к ответственности за препятствие в работе прокуратуры и за незаконное лишение свободы граждан страны. За что, между прочим, грозит приличный срок.

Поставил его таким образом перед выбором: правильное решение вопроса или несвобода. Благо, молоденький милиционер оказался вполне разумным.

Это был мой первый шаг. Он потом мне аукнулся. Я объяснил «арестантам», что для их задержания ни у кого нет никаких оснований, кроме на ту пору туманного (и, заметьте не подтвержденного) Указа Ельцина.

А дальше приезжает ко мне редактор газеты «Зейские огни» с просьбой привлечь к ответственности директора завода «Автозапчасть» Лёвкина. А тот только перенес инсульт, - отлежался в больнице, немного восстановился – и снова с головой в работу, хоть и здоровье – чего уж душой кривить – плохое. Понимая это, болея душой и телом за производство, он готовил себе в преемники молодого специалиста, вполне толкового парня, который и внешне выглядел вполне прилично.

И вот этот перспективный хлопчик накатал нашему активисту-демократу на своего благодетеля «телегу», где говорилось, что Лёвкин поддержал ГКЧП, что издал приказ, запрещающий ответственным работникам уходить в отпуск. В принципе, это было правильное решение руководителя: только железная дисциплина и порядок могли тогда в смутное время удержать крупное предприятие на плаву. Но разгул так называемой демократии начался! Любые решения подвергались сомнениям и оспариваниям, особенно, теми, кто работать и не хотел!

Поехал я к Лёвкину, а он ногу подволакивает, видно нездоровится, но бодрится, молодец. Я ему:

- Владимир Николаевич, ничего против тебя не имею, только помочь хочу. Приказ издавали?

-  Издавал.

- Кто видел?

- Секретарь, она печатала.

- А еще кто?

Он называет своего приемника. Я ему показываю бумагу, мол, смотрите, читайте. Он за голову схватился: вот кого пригрел на груди! Спрашивает:

- Что делать?

- Вызывайте секретаря, - говорю, - Вы ей доверяете ей?

- Доверяю.

Пригласил он ее, обсудили они все вопросы, порвали копии приказа, который еще не был вывешен на доске приказов, и который по существу никто еще не видел и не читал, внесли исправления в Книгу приказов. В общем, подчистили абсолютно все, комар носу не подточит!

Наверное, сегодня это выглядит смешно, но в то время начинался чуть ли не 37-й год! Все друг за другом следили, подглядывали, любое неосторожное слово, действие могли повлечь за собой ужасающие последствия! Страна рушилась, до личностей ли было!

После всего этого я написал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела – ведь ничего не было. Вот сейчас можете рассказать редактору газеты – она и поныне здравствует – как я нарушил Указ самого Ельцина.

Или вот еще один эпизод из того смутного времени. Вахтер райкома партии написал на имя того самого редактора (повторяю, она в одночасье стала чуть ли не самым главным демократом) донос, где указал, что во дворе райкома партии работники аппарата уничтожают какие-то документы. То есть, и на своих же и «настучал», гадко, согласитесь. И ведь написал-то так, будто в жандармском управлении филером подрабатывал: «Сим доношу…» Каково, а? Вот такое мерзкое «симдоносительство»!

Приезжаю туда, вижу, точно жгут, но ничего особенного, ни от кого не прячась, просто мусор выкидывают, зная, что им из здания уходить.

И вот заседание Малого Совета. И редактор газеты, член и председатель самых разных демократических образований – комитетов, подкомитетов и прочих комиссий – на коне, ярко и образно выступает, раздает «всем сестрам по серьгам», обрушивается на всех, кто, по ее мнению, не исполняет Указов Ельцина. том числе и меня – оказывается, самого ярого саботажника, не исполнителя воли Президента!

Не могу молчать, попросил слово и рубанул сплеча, открытым текстом спросил, что это она ведет себя, как политическая проститутка? Прямо так – дословно. Это зафиксировано в протоколах.

- Как это? – Удивленно поднимает она бровь.

- А вы опубликовали это постановление исподтишка. Где-то нашли подпольное послание Кривченко, опубликовали, а сами не высказали своей гражданской позиции, получается, при случае, с вас взятки гладки! При любом исходе дела – вы ни в чем не повинны, белые придут, красные ли…

И надо сказать, моё выступление было поддержано в основном всеми членами Малого Совета, поскольку оно полностью соответствовало требованиям и закона, и отвечало нормам человеческой морали, во всяком случае, еще тогда существовавшим.

И вот, мой действия, повторюсь, мне аукнулись: демократы тут же написали на меня жалобы сразу в несколько адресов. В первую очередь – самому президенту страны и в Генеральную прокуратуру.

Борису-то Николаевичу вряд ли удалось прочесть свидетельство моей подрывной деятельности, а в Генеральной прокуратуре привыкли к жалобам относиться внимательно. Возможно, и не ко всем. Но на ту, что касалась «антидемократической» деятельности, сам бог велел отреагировать ы самом быстром темпе!

И вот к нам приехали проверяющие, в числе которых представитель президента в Амурской области Захаров, и целую неделю выверяли, изучали, анализировали (написал бы «шмонали», да уж слишком грубо звучит, хотя по сути – именно так, нашу прокуратуру); проверяли законность принимаемых решений, действия сотрудников, их высказывания, мою позицию по разным вопросам, высказанную на тех или иных собраниях, читали протоколы, смотрели массу документов, работали с новоявленной демократической общественностью, которая нежданно-негаданно появилась в Свободном. «Ковыряли», где только можно и что только можно, вывернули всю прокуратуру на изнанку, как консервную банку. Выяснили как вел себя на заседаниях Малого Совета, какие цели и задачи ставил сотрудникам милиции на совещаниях. А я, понятно, говорил только о соблюдении законности, настаивал на то, чтобы оперативная обстановка в городе была на высоте. Кстати, многие мои слова были истолкованы против меня, и некоторые милицейские товарищи присоединились к подписантам жалоб на прокурора.

Они думали, что это мой конец и смело ставили свои подписи.

По окончании проверки меня пригласил руководитель бригады проверяющих Захаров, показал этот пасквиль, иначе и не назовешь.

Что могу сказать. Неприятно читать такие письма. неприятно и больно во многом потому, что увидел фамилии тех кому доверял, с кем смог, как мне казалось, наладить нормальные рабочие отношения, на кого, как я полагал, можно было надеяться. А оказалось, что рядом были люди, готовые подставить подножку. И самое-то противное, что я ни в чем предосудительном не был замешан. Ну, был бы в моральном плане отщепенцем, нарушал бы законность и, если б эти люди отстаивали правду, - тогда можно было б их понять. Но Бог им судья.

Показали мне и справку о проверке. Вывод был сделан такой. Прокуратура в исследуемый период действовала в соответствии с Положением о прокурорском надзоре, с полным соблюдением законов Российской Федерации, прокурор действовал в рамках своих полномочий, нарушений конституционных прав граждан ни со стороны работников, ни со стороны прокурора не выявлено. На территории города не произошло ни одного преступления и ни одного административного правонарушения.

И в самом конце документа – пометка, что я заслуживаю поощрения.

Так что, когда писал, что мои действия аукнулись, вкладывал вполне позитивный смысл: через некоторое время, так совпало – ко дню рождения был представлен к внеочередному званию, получил чин старшего советника юстиции.

Конечно, это не было связано только с событиями того памятного августа 1991 года, скорее всего были учтены все мои заслуги в комплексе: и строительство нового здания прокуратуры в г. Свободном, и оперативная обстановка в городе, и моя профессиональная компетенция, и принципиальная позиция по многим вопросам.

Так закончилась история моего противостояния ГКЧП и новым демократам. Часть из них потом отметилась во власти, по некоторым потом пришлось вести уголовные дела – но это уже другая, совсем не демократическая история…