Бойченко Сергей Максимович - председатель Региональной общественной организации Ветеранов прокуратуры Амурской области
ОТЦОВСКИЙ ПОДВИГ
Может, никогда бы и не узнал я о подвиге моего отца в его раннем детстве, если бы не встреча с писателем Борисом Машуком, которая произошла однажды в доме моих родителей в Новокиевском Увале.
В пору моей юности Борис Андреевич работал в Мазановской районной газете «Знамя труда» и дружил с моими братьями Владимиром и Виктором.
На свадьбе Виктора Машук был главным заводилой: всё внимание гостей было приковано к нему: он хорошо играл на гитаре, пел песни на стихи Есенина, а в перерывах – перекурах веселил всех острыми, на злобу дня анекдотами. Все присутствующие буквально до икоты закатывались неподдельным смехом! Старожилы в Мазановском районе до сих пор помнят этого легкого на подъем, остроумного, симпатичного журналиста, который в то время начал писать и литературные произведения.
Прошло некоторое время, писательская жилка у Бориса Андреевича окрепла, и он понял, пора заниматься литературой профессионально.
Попрощался с близкими ему людьми и переехал в Благовещенск. К тому времени задумал большое полотно о героях гражданской войны и собирал материалы о деятельности партизанских отрядов в наших краях. Нет-нет, да и наезжал в Мазановский район. Он еще в бытность корреспондентом «районки» слышал о Гошском поле, на котором наши партизаны не раз схлёстывались с японцами. Это поле раскинулось за Маргаритовкой, и писатель наведывался туда, поговорить со стариками, напитаться воздухом тех мест. Он уже вовсю заболел героем своих «Сполохов» Геркой Рулёвым…
А я к тому времени, потрудившись в узле связи, был рекомендован на должность заворга райкома комсомола и вовсю погрузился в беспокойную работу с молодёжью. Многое приходилось постигать «с колес» - я и сам был еще зелёный, опыта не хватало, а бегать каждую минуту за советом к более зрелым работникам райкома партии не позволяло самолюбие. Поэтому, чтобы не докучать никому, много читал да иногда созванивался с коллегами.
Понятно, что и наши, райкомовские помогали.
Пришла пора – меня направили на учёбу в зональную школу комсомольского актива. Многие помнят, что она располагалась в Доме молодёжи. Замечательное время! Конечно лекции, конечно практические занятия, семинары, практика выезды в близлежащие комсомольские организации.
Все дни расписаны по минутам! А в свободное время – творческие встречи и интереснейшими людьми. И одна из таких – с амурскими литераторами. К нам в гости пришли поэты Олег Маслов и Виктор Суходольский. Но самое приятное и радостное для меня, среди пришедших мастеров пера находился и Борис Андреевич Машук! Это было запоминающееся событие! Конечно, он меня узнал, нам, старым знакомым, удалось немного пообщаться. Он передал привет моим родителям и братьям, пообещал почаще наведываться в края, которые он любил всем сердцем и считал родными.
Прошло время. В моей жизни произошли перемены. Работа в комсомоле осталась позади, освоился и с функциями прокурорского работника, послужив на разных должностях, был назначен исполняющим обязанности прокурора Мазановского района.
Однажды увидел в центре поселка объявление о том, что в районном Доме культуры перед читателями будет выступать известный Борис Машук. К тому времени он был не просто известен, а уже и знаменит! Я торопился на происшествие, но всё же буквально на минуточку заскочил в ДК, чтобы встретиться с другом семьи – он как раз готовился к выступлению.
Увидев меня в прокурорской форме, Борис Андреевич удивился и по своему обыкновению приступил к расспросам: как же я здесь оказался, да еще прокурором. Но, извинившись и объяснив, что работа не ждет, я пригласил его вечером в гости к моим родителям.
Та творческая встреча с жителями райцентра вышла запоминающейся. Зал был полон, большинство пришедших были лично знакомы с писателем, многие читали его ныне хрестоматийные «Горькие шанежки» и «Сполохи». Встреча продлилась до самого позднего вечера – так много было вопросов, рассказов и воспоминаний…
И вот Борис Андреевич у нас в гостях, за праздничным столом, заставленный по случаю прихода столь желанного гостя материнскими угощениями – а она умела хорошо готовить! После, как выразился отец, «ста граммов наркомовских», Борис Андреевич стал рассказывать, как рождался его роман «Сполохи; как много ему пришлось сидеть в архивах, в поисках неизвестных деталей, эпизодов гражданской войны; как он разыскивал родственников участников событий, как много узнал о партизанском движении в нашем районе, о зверствах японских интервентов и, конечно, о Герке Рулеве.
Отец безотрывно, как и все наши домашние, слушавший Машука, после очередной «наркомовской» вдруг тоже предался воспоминаниям о тех временах.
- Борис Андреевич, вот Вы архивы изучали да свидетельства родственников, - начал он, - а я сам «япошек» уничтожал на родной земле, когда мне было всего десять лет!
Его лицо посуровело, резче обозначились скулы. Я заметил, что и пальцы его сжались в кулаки, видно, нахлынувшие воспоминания снова пробудили в нем те чувства, что владели им в далеком детстве.
- Так расскажите, Максим Павлович! Я с удовольствием послушаю, может, и Вы станете моим литературным героем! – Подбодрил отца Машук.
И отец начал рассказывать.
Дело было в селе Сохатино, где он родился и вырос. В 20-х годах там хозяйничал небольшой отряд из числа белогвардейцев и японских интервентов. Были в том отряде еще и корейцы. Все они жестоко обращались с мирным населением, подозревая чуть не каждого в связях с партизанами.
Однажды ночью партизаны вошли в село и, узнав о зверствах интервентов, наказали их по всей справедливости. Напротив, Сохатинского Утеса, что по правому берегу Зеи, они прорубили прорубь и сбросили в нее трупы солдат, а потом потопили и оставшихся в живых. Но от справедливого возмездия удалось спастись одному белогвардейскому офицеру, заночевавшему на краю села у вдовушки. Ему удалось незаметно выскользнуть из дома и ускакать в уезд, в село Мазаново, где он сообщил о приходе партизан командиру находящего там карательного японско-белогвардейского отряда.
Рано утром в Сохатино ворвались каратели. Они согнали к церкви практически всех сельчан и заставили дыханием отогревать от льда волосы утопленных, которых к этому времени достали их проруби. После их отправки в уезд, каратели стали вершить расправу над пойманными партизанами и жителями села.
Всем мужикам вне зависимости от возраста: молодой ли, старик ли, - командир отряда распорядился по пятьдесят шомполов. Напротив церкви установили козлы, и на них устроили кровавую экзекуцию. С мужиков срывали одежду и, чередуясь, били нещадно шомполами по голому телу. Бабы жутко выли, дети заливались горючими слезами, а мужики надрывно, особенно те, кто постарше, стонали от позора и невыносимой боли.
Обращаясь уже непосредственно ко мне, отец со слезами на глазах и с горечью в голосе сказал:
- Пятьдесят шомполов получил твой дед Павел Федорович. Его жена, Маланья Ивановна, твоя бабушка, кое-как выходила своего супруга. Только ближе к весне он встал на ноги.
Отец видел эту расправу над своим отцом, получается, над моим дедом, и односельчанами. Он так же, как и все дул на головы утопленных под страхом быть уничтоженным, а также видел, как рубили головы партизанам-односельчанам.
В этом месте своего рассказа отец сделал паузу, и вздохнув, сказал, что с той поры лютой ненавистью возненавидел карателей и их пособников, и задался целью отомстить за отца.
В мае 1920 года, после ледохода, вода в Зее стала пребывать, и у берега образовалось глубокое улово. К этому месту и повадились ходить на рыбалку солдаты, а мальчишки, высыпав на берег, словно стайки воробьев наблюдали как «япошки» ловко удят рыбу.
Еще у мальчишек была забава. Вода подмывала часть берега, на поверхности льда появлялась трещина, и нужно было дождаться того момента, когда можно было стукнуть ногами по подмытой части льда, и он с шумом падал в воду. То-то радость была, когда отвалившееся часть, падая, поднимала фонтан воды. Это было очень похоже на взрыв. А взрывы наши мальчишки видели – всё-таки шла война…
Однажды мой батька со сверстниками пропадал на реке, предаваясь немудренным подростковым забавам. И к этому месту, где мальчишки играли, подошел солдат-кореец из того самого карательного отряда, и сел рыбачить на краю берега, как раз там, где уже появилась трещина. Увидев солдата, мальчишки разбежались, кто – куда. Знали, что на глаза лишний раз попадаться не стоит – могли наградить пинком, оттаскать за вихры…
А мой отец, притаившись, остался, удерживаемый непреодолимым желанием хоть каким-то образом отомстить за своего отца и за односельчан.
Солдата же, поймавшего верхогляда, охватил азарт. Он не смотрел по сторонам, ни на что не обращал внимания – настолько увлекся ловлей, благо, рыбы хватало.
В тот момент трещина сильно увеличилась, и отец, тогда десятилетний мальчишка Максим, стал лихорадочно отбивать этот пласт берега, и он с грохотом вместе с солдатом рухнул в улово. В образовавшейся воронке остались только фуражка солдата и поплавок, сиротливо подёргивавшийся на воде.
Прибежав домой, мой папенька всё рассказал отцу. Тот ему хорошенько поддал, приговаривая, что за такой поступок каратели могут всех порешить!
- Никто не видел! – Пояснил мой отец, сжимая зубы и еле сдерживая слезы.
Рука-то у моего деда была крепкая, хоть и не отошел еще толком от той самой порки шомполами!
- Никого не было на берегу, поэтому я и решился на такой шаг! Неповадно будет наших лупцевать!
Дед мой был человеком мудрым, придумал, как выйти из создавшегося положения.
Он взял малого Максима – да к коменданту, так, мол и так, мой малец видел, как утоп ваш солдатик и может показать то поганое место. Комендант собрал часть отряда, и они баграми вытащили в указанном месте утонувшего солдата.
К вечеру в дверь дома постучали. Вошли комендант и его адъютант. Поклонившись, они поблагодарили за помощь и деда, и отца, вручили десятилитровый бочонок спирта и шоколад, при этом комендант сказал, что семья будет находиться под защитой отряда. Раскланявшись, они удалились.
Отец мой получил еще пару оплеух от деда, на всякий случай, а бабушка нежно прижала и погладила любимого сына, радуясь такому обороту дела.
***
- Вот такая история, Борис Андреевич, - закончил свой рассказ мой отец. – Думаю, что и сегодняшние парни, доведись им ставать на защиту своей земли, поступили бы также! На сегодня у них множество примеров – это и пионеры-герои, это и молодогвардейцы. А мы тогда сами эти примеры создавали! Мы в своем почитании Родины были воспитаны нашими родителями!
Борис Андреевич задумчиво произнес:
- Да, Максим Павлович, Вы и Ваш отец – плоть от плоти героев-первопроходцев, тех людей, которые несмотря на трудности, на лишения, рискуя жизнью умножали наши просторы, стояли на страже наших границ, не давая растащить Родину-матушку!
И помолчав, добавил:
- И не подумайте, что я сказал слишком пафосно. Главное – правдиво и искренне! А вы с Серегиным дедом – тут он взглянул на меня, - и вправду героические сохатинцы! Что ж вы раньше-то мне этот эпизод не рассказали?
- Да я вообще никому ничего не рассказывал, просто тут случай представился. Чай, не каждый день в гости знаменитые писатели заходят! – Ответил отец с лукавинкой в глазах и улыбнулся.
Прощаясь с нами, Борис Андреевич достал из дипломата книгу «Сполохи» и, раскрыв, написал на обложке «Сережке Бойченко и его милым родителям на долгую память от Бориса Машука» и расписался. Вручая на память книгу, он приобнял и мать, и отца, пожелал всем нам здоровья и добра. Книга до сих пор хранится у меня, как семейная реликвия.
…Так случилось, что на следующий день меня вызвали в областную прокуратуру на оперативное совещание, и я пригласил с собой в служебный УАЗик Машука, чтобы он не трясся в автобусе. Это была незабываемая поездка: всю дорогу Борис Андреевич рассказывал забавные случаи из своей биографии, делился своими творческими планами, сетовал на то, что постоянно – уже с опозданием – находит всё новые эпизоды из истории гражданской войны в Приамурье, а значит, рассуждал он, книгу можно дорабатывать, дополнять. Сказал, что обязательно вставит в дополнение тот эпизод, что услышал от моего отца.
К сожалению, то была наша последняя встреча с этим замечательным человеком. Увы, планам интересного амурского писателя и достойного человека не суждено было сбыться: его рано унесла из жизни болезнь. Но книгам его, тому следу, что он оставил на земле – суждены долгие годы…
А то, что подвиг моего отца не вошел в главную книгу Бориса Андреевича – «Сполохи» о том не жалею: главное, останется рассказ отца в преданиях следующих поколениях нашей семьи.
